Поздравление планеты Земля с НГ!

Волнение. От чего я хочу избавиться?

От ощущения собственной незначимости. Вернее, от отсутствия ощущения, что меня нет. А что, если меня и правда, нету, а я парюсь?

Что в этом страшного? Что, если вдруг, всё же нету меня? Ну вот так. Я не знаю, есть ли другие, но меня нету. Как я могу понять, что я есть? 

Что мне может помочь в этом?

Как у Декарта - только лишь моё сомнение свидетельствует о моём бытии? Сомнение в том, что я есть. Оно помогает понять, что кто-то же сомневается. А что, если, помимо него, этого сомнения, и нет ничего? Откуда я могу знать, что сомнение - это не всё? Вот оно есть, и что с того?

Вот есть вопрос. И что с того? И что с того, что есть вопрос: "И что с того?"?

Сомнение есть, вопрос есть, а я-то где? Что-то не обнаруживаю. Есть мышление. Да.

И что?

Где я-то? Где это ощущение "Я-есть"?

У меня нет этого ощущения. У меня... Где? Нигде. Нигде нет этого ощущения. И очень хочется от такого избавиться, чтоб можно было опереться на более твёрдую почву, чем колебания от вопросов и сомнений.

Да только нет и этой почвы. Много лет назад видел сон, где начался мировой шторм, всю планету покрыли волны десятиметровой высоты. И меня, в роли учёного, в капсуле с девятилетним запасом еды, воды и воздуха, опустили на морское дно.

И я - единственный оставшийся в живых человек на планете. Девять лет миновали, как миг, и пора подниматься. А шторм-то и не думает заканчиваться. 

Вот такой сон. В руку. Теперь всё сбылось. Больше нет суши, одно волнение. И покоя больше не будет. Только буря.

Без материков и без надежды. Шторм только есть. Волны. Что такое - волна? Это не существительное, это глагол. Это действие. Эстафета энергии.

Меня как существительного, нет. Я не существую. Есть лишь передача перемен, которая движется вперёд, и которую я, стремясь уверить себя, что существую, принимаю за себя.

Но нет и меня, которого я выставляю в виде аватарки, и меня, который, якобы, делает это. Даже того меня, который печатает эти буквы. Нету. Есть лишь печатание. А потом наступит редактирование.

Следом придёт интерес, сколько людей прочло и даже лайкнуло. А потом и этого интереса не станет. Волна двинется дальше.

И париться некому.

Врождённый порок. Рецензия.

Непроходимая Простота

C католическим Рождеством!

Разум и чувства.

Колдовство кукол Хрюши и Степашки.

После просмотра фильма "Без названия". Немного о людях искусства.

Про столовку, кино и самостоятельность мышления

Прилагаются натюрморты, иллюстрирующие примеры самостоятельного мышления из этой же самой столовки.

Интрига. Эпизод 7.

Мой сосед Гордыня Никитич

Макбет. Рецензия.

Марион Котийяр наконец-то красива. Да ещё как красива. Всегда раздражали её героиновые круги под выпученными глазами, а тут они оказались настолько в кассу, что мастер Ци влюбился! А играет-то так, шо мама дорогая! Благо, Натали Портман, запланированная на роль леди Макбет, ушла из проекта.

Актёрский состав, в целом, удался на славу. Какой там классный король Дункан с кривыми мерзкими губами Девида Тьюлиса. А Макдуф - Шон Харрис! Ну, правда, гримёры перестарались в последней сцене, где он убивает Макбета - заделали ему такой страшнополоманный нос, что кульминационная сцена крутилась вокруг этого хряща, торчащего наружу.

Ой, ничего, что я наперёд рассказываю сюжет? Ну это, как "Титаник" смотреть, понятно же, чем всё кончится. Классика, всё-таки.

Поэтому: убийца - Макбет. Он же главный герой. Он же главный злодей. Он же Майкл Фассбендер, который начал так отвратно в "300 спартанцах", а на данный момент так гениально кончил. Ну будем надеяться, ещё зенит его впереди, должны ж попадаться среди кинозвёзд и великие актёры.

Вообще, я после фильма "Стыд" за ним наблюдаю в оба глаза, стараясь не упустить ничего. В этом деле все детали важны!

Фассбендер умеет быть ломким, хрупким, злым и, пардон, больным на голову. При этом красивым и, пардон, здоровым.

Настоящий Макбет. Да, воин и герой, но тоскующий. Ещё до ведьминой порчи. Те красиво-страшные тётки - всего лишь вестницы Судьбы в этой киноверсии. Кстати, роскошно решены. Непонятные, пугающие, волнующие таинственные бабы, рожающие себе подобных, видимо, путём партеногенеза. Такая дань почтения матриархату.

Честно сказать, слишком разжёвана тема мёртвого ребёнка в самом начале, но я понимаю - фильм могут смотреть  домохозяйки, у которых на кухне всё время включён телевизор. Подобная пошлая парочка сидела за нашими спинами в кинозале, когда у них закончились шутки на тему чо кто курил, они встали и ушли. В общем, фильм удался.

Удалась и работа художника. На твёрдую пятёрочку. Даже на твёрдую десяточку, самую твёрдую, такую фаллическую. Тоскливые шотландские пейзажи, водопады, рассеивающиеся от ветра, туманы, северное море, северное небо, северные дома, королевский замок, в котором так холодно быть.

Костюмы, грим, грязные ногти, интерьеры - всё удалось. Отсутствие клетчатых пледов-юбок радует особо.

И слава богу, что все они недоигрывают. Как я долго ждал этого в синематографе, и, похоже, начало свершаться. Никакой шекспировской театральщины. Зрителю в кои-то веки разрешено самому разбираться в чувствах простых неопрятных людей на экране. И понимать, как горек вкус пересечения черты закона и обнаружения себя в одиночестве безумного противостояния всем.

А с другой стороны, кто из нас не пьёт этот напиток прямо сейчас?

Гераклит. "О природе". Реконструкция восстановленных фрагментов, переведённых А. Лебедевым.

  Гераклит. О природе.

[Я, Гераклит Эфесский, написал сей труд для тех немногих, кто готов помыслить и увидеть то, что недоступно большинству.] 

О людях.

Большинство не мыслят вещи такими, какими встречают их и, узнав, не понимают, но воображают, что всё поняли. 

[Правды голос же всюду звучит, нужно лишь услышать.] Те, кто слышали, но не поняли, глухим подобны: „присутствуя, отсутствуют", — говорит о них пословица. Такие же слепцы те, кто смотрит, не видя. 

[Нужны ли глаза и уши таким глупцам? Что они делают с тем, что видят и с тем, что слышат? Они лишь наряжаются, не видя и громко вопят, не слыша ничего.]

Невежество лучше прятать, чем выставлять напоказ [молчать лучше, чем много говорить, а жить скромно лучше, чем кичиться богатством].

Дурак любит восторгаться любой речью. [Хвалить оратора он готов ещё до начала выступления. Ум дурака слабее сердца]. С сердцем бороться тяжело, ибо чего оно хочет, то покупает ценой души. 

Не к добру людям исполнение их желаний, [ибо душу свою продают они за удовольствия для черни. По крайней мере, пока же они жалуются на судьбу, бедствуя, никто не видит, насколько они дурны.] Да не иссякнет у вас богатство, эфесцы, чтобы вы изобличались в своей порочности! Эфесцы заслуживают того, чтобы их перевешали всех поголовно за то, что изгнали они Гермодора, мужа из них наилучшего, сказавши: „Среди нас никто да не будет наилучшим! А не то быть ему на чужбине и с другими!" 

[Опьянев от своих грёз о своеволии, они не замечают, как падают в пропасть.] В своем ли они уме? В здравом ли рассудке? Они дуреют от песен деревенской черни и берут в учителя толпу, того не ведая, что многие — дурны, немногие — хороши.

[То, что им чуждо, то считают они своим] и с чем они в самом непрестанном общении {с логосом, управляющим всеми вещами}, с тем они в разладе. [Сходны они скорее с собаками, чем с людьми,] ибо собаки на того и лают, кого они не знают.

О войне. 

Должно знать, что война общепринята, что вражда — обычный порядок вещей (dike), и что все возникает через вражду и заимообразно.

Война (Полемос) — отец всех, царь всех: одних она объявляет богами, других — людьми, одних творит рабами, других—свободными, [потому человеколюбцы те, что восстают против убийства, те бунтуют против закона.] 

Гомер, молясь о том, чтобы "вражда сгинула меж богами и меж людьми", сам того не ведая, накликает проклятье на рождение всех [существ], [ибо, что остаётся реке, которой некуда течь? Не станет ли такая болотом? Ведь ]и кикеон [=болтанка] расслаивается, если его <не> взбалтывать.

Убитых Аресом боги чтут и люди, чем доблестней смерть, тем лучше удел выпадает на долю [умерших]. Души, павшие в бою, чище тех, что в болезнях закончили свой век.

О едином.

Учитель большинства — Гесиод: про него думают, что он очень много знает — про того, кто не знал [даже] дня и ночи! Ведь они суть одно[, а он не мог этого понять.] Для бога все прекрасно и справедливо, люди же одно признали несправедливым, другое — справедливым. Они не понимают, как враждебное находится в согласии с собой: перевернутое соединение (гармония), как лука и лиры. 

Луку имя — жизнь" (bios), а дело — смерть. [Древко лук распрямляет, а тетива лука гнёт его. Борются они друг с другом, оттого люди и могут пользоваться луком. 

Но не могут понять, что и бог так же точно использует людей.] Рожденные жить, они обречены на смерть, да еще оставляют детей, чтобы родилась [новая] смерть[, а только того и хотят, что избежать её.]

Бессмертные смертны, смертные бессмертны, [одни] живут за счет смерти других, за счет жизни других умирают.

[Вот потому-то] Гомер стоил того, чтобы его выгнали с состязаний и высекли, да и Архилох тоже. [Ведь они смерти пугались и пугали ею других, думая, что она навсегда.] Людей ожидает после смерти то, чего они не чают и не воображают.

[Зрячим предстоит, пробудившись от жизни], восставать и становиться наяву стражами живых и мертвых. [Слепцы же – ужаснутся, прозрев, и захотят вновь ослепнуть.]

Человек — свет в ночи: вспыхивает утром, угаснув вечером. Он вспыхивает к жизни, умерев, словно как вспыхивает к бодрствованию, уснув.

Все, что мы видим наяву — смерть; все, что во сне — сон; все, что по смерти — жизнь.

Для бодрствующих существует один общий мир, а из спящих каждый отворачивается в свой собственный, мня себе реальность. [Но пробуждение ждёт всех, не скроется никто. Однако] души, испаряясь влажными вечно рождаются[, чтоб просохнуть].

Ибо [все?]предопределено судьбой всецело. [И] путь вверх-вниз один и тот же. Холодное нагревается, горячее охлаждается, влажное сохнет, иссохшее орошается, и нет этому предела. Cовместны у круга начало и конец. Сопряжения: целое и нецелое, сходящееся расходящееся, созвучное несозвучное, из всего — одно, из одного — все.

Не будь Солнца, мы бы не знали, что такое ночь. [Без мороза не ведали бы тепла.] Болезнь делает приятным и благим здоровье, голод — сытость, усталость — отдых.

[Так же и с ложью -] имени Правды (Дикэ) не ведали бы, если бы не было этого.

Одно и то же в нас — живое и мертвое, бодрствующее и спящее, молодое и старое, ибо эти [противоположности], переменившись, суть те, а те, вновь переменившись, суть эти.

Выслушав не мою, но эту-вот Речь (Логос), должно признать: мудрость в том, чтобы знать все как одно.

[Так вот] лучшие люди одно предпочитают всему: вечную славу — бренным вещам, а большинство обжирается как скоты.

О знании.

Что можно видеть, слышать, узнать, то я предпочитаю[наученью].

Глаза — более точные свидетели, чем уши, [так же и ум более точно распознаёт, чем глаза. Для этого полезно мыслить, а не чужие объедки собирать. Много монет в чужих кошельках, и] многого знатоками должны быть любомудрые мужи. 

Многознание уму не научает, а не то научило бы Гесиода и Пифагора, равно как и Ксенофана с Гекатеем, [ведь они так хорошо выучили то, что не сможет пригодиться.]

Пифагор, Мнесархов сын, занимался собиранием сведений больше всех людей на свете и, понадергав себе эти сочинения, выдал за свою собственную мудрость многознание и мошенничество. Сам же он ничего не узнал и не понял. [Пифагор] — предводитель мошенников, и должен быть наказан за преступление перед законом. [Как и любой другой, кто так же пытается продать протухшую рыбу.]

Природа любит прятаться, [и правда таким образом даётся не всем, а только тем, кому она нужна настолько, чтобы выслеживать её долго, и рискуя остаться без добычи.]

Тайная гармония лучше явной. [Потому что явное создано для всех, и стоит мало. Тогда как тайное открывается лишь тем немногим, которые достойны дорогого. Ведь то, что по-настоящему дорого лежит в недрах очень ограничено. А недра эти глубоки безгранично. ]

Ищущие золото, много земли перекапывают, а находят — мало, [но ценность найденного окупит все тяжкие труды. ]

Не чая нечаянного, не выследишь неисследимого и недоступного, [потому не следует искать того, что ищут все. Так же глупо искать там, где уже побывали искатели. Люди затопчут, не заметив, самое важное и будут много рассуждать о доступных глупостях. То явное, что лежит на поверхности, многие склонны принимать за истину, но большая часть божественных вещей] ускользает от познания по причине невероятности.[ Душа, настроенная на невысказанное, уловить способна правду. Таковой душе и глаза, и уши - отличные помощники.] Глаза и уши — дурные свидетели для людей, если души у них варварские.

Люди были обмануты явлениями, подобно Гомеру, даром, что тот был мудрее всех эллинов. Ведь и его обманули дети, убивавшие вшей, загадав: «что видали да поймали, того нам поубавилось, а чего не видали и не поймали, то нам в прибыток».

Владыка, чье прорицалище в Дельфах, и не говорит, и не утаивает, а подает знаки [тем, кто может их прочесть]. Стало быть, самый несомненный [чтец] распознаёт мнимое, чтобы остерегать от него.

Сивилла же бесноватыми устами несмеянное, неприкрашенное, неумащенное вещает, и голос ее простирается на тысячу лет чрез бога.

Всем людям дано познавать самих себя и быть целомудренными. Целомудрие — величайшая добродетель, мудрость же в том, чтобы говорить истину и действовать согласно природе, осознавая [закон].

Я искал самого себя [и обнаружил общее.] 

О Логосе.

 У чесала путь прямой и кривой.

Свиньи грязью наслаждаются больше, чем чистой водой.

Птицы моются пылью.

Ослы солому предпочли бы золоту.

[Видим мы] быков счастливыми, когда они находят горькую вику.

Море — вода чистейшая и грязнейшая: рыбам — питьевая и спасительная, людям — негодная для питья и губительная.

На входящих в те же самые реки притекают в один раз одни, в другой раз другие воды.

Бог: день-ночь, зима-лето, война-мир, избыток-нужда, изменяется же словно, когда смешается с благовониями, именуется по запаху каждого.

Поэтому должно следовать общему, но хотя разум — общ, большинство живет так, как если бы у них был особенный рассудок. Здравый рассудок — у всех общий, а болезни разные.

Ибо логос один и тот же.

Кто намерен говорить с умом (ksun noōi), те должны крепко опираться на общее (ksunōi) для всех, как граждане полиса — на закон, и даже гораздо крепче. Ибо все человеческие законы зависят от одного, божественного: он простирает свою власть так далеко, как только пожелает, и всему довлеет, и [все] превосходит. 

Народ должен сражаться за попираемый закон, как за стену.

Закон именно в том, чтобы повиноваться воле одного. [Так как] всякая тварь бичом пасется, своеволие (hubris) надо гасить пуще пожара.

Бродящих в ночи {магов}, вакхантов, менад, мистов [после смерти ждёт огонь, ибо] нечестиво они посвящаются в то, что считается таинствами у людей. Не твори они шествие в честь Диониса и не пой песнь во славу срамного уда, бессрамнейшими были бы их дела. Но тождествен Аид (“Срамный”) с Дионисом, одержимые коим они беснуются и предаются вакхованию.

Вотще очищаются кровью  оскверненные, как если бы кто, в грязь войдя, грязью отмывался: его бы сочли сумасшедшим, если бы кто из людей заметил, что он так делает. И изваяниям этим вот они молятся, как если бы кто беседовал с домами, ни о богах не имея понятия, ни о героях.

Если они боги, зачем их оплакиваете? Если же вы их оплакиваете, то они, по-вашему, больше не боги.

Взрослый муж слывет глупым у бога, как ребенок — у взрослого мужа, [но есть ли кто-то, судящий бога так же?]

Правда (Дикэ) постигнет мастеров лжи и лжесвидетелей.

Солнце <правит> <(кос)>мосом согласно естественному порядку, будучи шириной [всего лишь] в ступню человеческую. Оно не преступает положенных границ, ибо если оно <преступит> должные сроки, его разыщут Эринии, союзницы Правды.

Как можно утаиться от того, что никогда не заходит? Всех и вся, нагрянув внезапно, будет Огонь судить и схватит.

Этот космос, один и тот же для всех, не создал никто из богов, никто из людей, но он всегда был, есть и будет вечно живой огонь, мерно возгорающийся, мерно угасающий. Один день равен всякому, что был и что будет. [И всё одно и то же постоянно будет происходить разным и никогда не возвращаться.]

[Ведь]утомительно одним и тем же [бегунам] изнемогать и начинать сначала.

Под залог огня все вещи и огонь [под залог] всех вещей, словно как [под залог] золота — имущество и [под залог] имущества — золото.

Подобно тому как плавят золотой песок[, так весь мир преобразуется и изменяется.]

Обращения огня: сначала — море; а [обращения] моря — наполовину земля, наполовину—престер. Море расточается и восполняется до той же самой меры [logos], какая была прежде, нежели оно стало землей.

Души же из влаги испаряются.

Душам смерть — воды рожденье, воде смерть — земли рожденье, из земли вода рождается, из воды — душа.

Человеческая натура не обладает разумом, а божественная обладает, но следует помнить, что личность — божество человека, [и не всякая душа является личностью, а только сухая. Она] мудрейшая и наилучшая.

Когда взрослый муж напьется пьян, его ведет [домой] безусый малый; а он сбивается с пути и не понимает, куда идет, ибо душа его влажна.

Границ души тебе не отыскать, по какому бы пути ты ни пошел: столь глубока ее мера.

Чьи только речи я не слышал, никто не доходит до того, чтобы понимать, что Мудрое ото всех обособлено. Одно-единственное Мудрое [Существо] называться не желает и желает именем Зевса. Ибо Мудрым [Существом] можно считать только одно: Ум (Gnome), могущий править всей Вселенной.

Век — дитя играющее, кости бросающее, дитя на престоле! Прекраснейший космос, словно слиток, отлитый как попало. 

Убийца. Тёмный минимализм

Возможно, у Голливуда всё же есть будущее, коли уж там в тишине бродит такой режиссёр, как Дени Вильнёв. Впрочем, конечно, за возможность яляться собой он платит титаническими усилиями, как ещё ему оторваться от попкроности перед подавляющими зрителями.

Взять, к примеру фильм "Убийца". Кстати, перевод названия "Наёмница" в корне неверен. Позже станет понятно, почему.

Актриса Эмили Блант только что стала мамой, когда Вильнёв соблазнил её сняться в этом страшном фильме. И очень хорошо и коварно выбрал он её в данный период, ведь зритель на события смотрит её наивно-правильными коровьими глазами и задаёт такие верные и дерзкие вопросы, которые снисходительно остаются без ответа. Это первоклассная мрачная шутка, где режиссёр зазеркально переворачивает наизнанку навязшую в зубах игру, где главный герой, отличник строевой подготовки, хоть и понимает, что наркоторговцы плохие, но всё же твёрдо учит несознательных коллег, что всё надо делать, как надо. Только тут ничего не выйдет. Тут, в стране волков.

И домой отсюда уже невозможно вернуться. Потому что дома уже нет. И "Не ходи в банк!" Недаром эта фраза звучит так настойчиво. Банк, этот знак цивилизованных отношений, тебя убьёт, не заходи внутрь!

Только что всё было хорошо. А потом примерная агентесса ФБР нашла, словно скелеты в шкафу, кучу трупов, вмурованных в гипсокартон. И тогда маленькая девочка, которой она, по сути, являлась, влезла в этот платяной шкаф и обнаружила там чудесную страну реальности мужчин, безжалостных, как сама жизнь. Неопрятных, заросших и убивающих мимоходом, будто самое волнующее ещё впереди. Так и есть. Финал шокирущ и чудовищно грациозен. Только он вовсе не про эту малышку. Исключительно под конец мы понимаем, что фильм снят как ода актёрскому мастерству Бенисио дель Торо!

А малышка всего лишь оттеняет его. Вернее, высветляет, вырывает фрагменты беспросветности своим тепловизором.

Она, как его дочь из той прекрасной жизни, где мамы и папы ходят на футбол со своими детьми, и можно радостно отдаться инфантильной вере в справедливость. Такой тёплой доброй Вере. Похожей на Папу с большой буквы. Однако, у пап есть и теневая сторона, о которой девочкам обычно не сообщают.

Да ведь это фильм вовсе не для девочек. Ибо он о таких папах. Знакомые парни.

Наш старый добрый Бролин из "Старикам тут не места" без майки, жуя жвачку, своей американо-колхозной ухмылочкой обманывает нас, а потом так же буднично режет мексиканцев в ночи. Возможно, с расстёгнутой ширинкой.

Дель Торо. На первый взгляд пришёл сюда из "Трафика". Не тут-то было. Здесь у них совсем иные цели. Они некрасивы, они омерзительно себя ведут, криво улыбаются, пытают пленников, и они прекрасны в своём мраке внутренней тьмы. И отвратительная походка дель Торо, такая - с носка на пятку, будто он танцор на пенсии, заставляет нас верить, что этот молчун где-то рядом во мгле подкрался по-звериному... близко-близко.


Мохнатобровый латинос лишь на первый взгляд представляется загадочным. На самом деле внимательному зрителю его история открывается, как книга, особенно по мере продвижения к финалу.

Говорят, будет приквел, где ленивому толстому потребителю подробно разжуётся герой Бенисио. Но надеюсь, этого не случится никогда: пусть он останется во тьме того тоннеля, откуда уже не вернётся прежний во всём белом. И пусть Вильнёв останется собой.

А как же наша девочка, спросите вы! Ох уж эти киноФБРщицы с их незбыточными любовями. Ведь и Молдер никак не вступит в связь со Скалли. Но тут скорее похоже на тягу Ганнибала Лектера к агенту Старлинг. Секса у них нет и не будет. Зато в любой момент он может убить её.

От секса, видети ли, рождаются дети, а это жизнь, здоровье, футбол и надежда на лучшую жизнь. Но эти люди больше не дают шанса человеку. Ну просто потому что они знают его.


Только в отличие от убийцы Ганнибала, убийца дель Торо не фанатеет от классической музыки - доказательства Бога по Курту Воннегуту. В этом фильме никто ничего доказывать не собирается. Великолепно-страшно-сумрачный саундтрек Йохана Йохансана и на музыку-то не слишком похож. Это неясные тяжёлые звуки, заставляющие нас пассивно ждать и дрожать.



Мы все знаем, как бесит всё, что не укладывается в ожидаемые рамки. Хочется дать кому-нибудь виновному по морде, чтоб восстановить прежнюю картинку. Но, когда не укладывается, то тебе ещё как двинут в ответ. И даже могут выстрелить в тебя. Ведь в конечном счёте музыку закажет тот, кто сможет нажать на курок.